Жизнь исходно травматична. Микроинсульты осмысленности, предсказуемости и безопасности существования случаются с нами регулярно: мы падаем, ломаем руки или ноги, теряем ценные вещи и объекты (например, работу), ссоримся – или расстаемся -- с близкими и любимыми. Однако даже в длинной череде досадных “сбоев в матрице” психическая травма стоит несколько особняком.
При столкновении с по-настоящему травматическими обстоятельствами защитные механизмы психического аппарата разбиваются вдребезги. Как следствие, психика затопляется интенсивной тревогой, которая как будто нарочно актуализует и безусловно подтверждает наши самые базовые, самые глубокие и самые универсальные страхи, подозрения и фантазии.
Но, пожалуй, главное, что происходит с переживающим травму человеком – это схлопывание и
коллапс индивидуальных жизненных смыслов.
Как же так? Почему? Почему именно со мной? И что теперь? Какой в этом смысл? А если смысла нет, то зачем вообще все?..
Ответов на эти вопросы не находится, и переживающему травму человеку остается только сидеть в пепле и, как пораженному язвой Иову, горько признавать: “
На что дан свет человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком? Вздохи мои предупреждают хлеб мой, и стоны мои льются, как вода, ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне. Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье”.
При терапии травмы с чисто технической и строго методологической точек зрения классический психоанализ, на первый взгляд, представляется не самым очевидным выбором.
Не секрет, что психоаналитическая метапсихология – это, по сути, теория (или мифология) влечений. Так, по мысли Фрейда, все влечения делятся на две большие группы:
влечения к жизни и
влечения [к] смерти. Зарождаясь на границе внутреннего и внешнего, души и тела, в психическом аппарате влечения получают выражение в виде
аффектов и
представлений.
Если очень сильно упростить, можно сказать, что в классической теории психоанализа ключевая роль в образовании симптома отводится отнюдь не воздействию внешних факторов. Напротив. Возникновение психического страдания объясняется наличием имманентно присущих каждому человеку множественных внутри-психических конфликтов, обусловленных динамическим взаимодействием разнонаправленных внутренних побуждений (
влечений), а также существованием индуцированных этими влечениями фантазий (т.е.
представлений).
Какое отношение все это имеет к терапии травмы?
Если честно, то вообще
абсолютно никакого.
Об этом не очень много, не очень громко и совсем нечасто говорят, но совершенно очевидно, что работать с травмой в терапии, исходя из классической психоаналитической теории влечений, крайне непродуктивно, опасно и чревато самыми непредсказуемыми последствиями.
В частности, М.М. Решетников в монографии “
Психическая травма” отмечает: “
В современном мире стало слишком много реальных психических травм (курсив мой - М.К.).
А современный психоанализ стал слишком сконцентрированным на теории влечений. И в тех случаях, когда терапевт, сталкиваясь с реальной психической травмой, продолжает стереотипно мыслить и действовать в рамках хорошо усвоенной теории влечений, он вряд ли способен помочь своему пациенту, который просто не поймет – почему с ним говорят “совсем не о том”? ... Так, [например], … родительское горе, так же как и горе ребенка в связи с утратой матери, вряд ли адекватно интерпретировать в рамках эдипальной ситуации, так как эти травмы являются качественно иными”.
Отчасти дело в том, что психоаналитическая теория влечений как бы все время отвечает на немой вопрос:
каков человек? И классический психоанализ безапелляционно говорит нам:
человек вот таков. Например, Андре Грин
формулирует это следующим образом: “
Фрейд -- это сложный мыслитель и неуступчивый. Его послание кажется нам довольно простым. Оно заключается в том, чтобы нам сказать -- вот именно такие мы и есть. Вот так! Не иначе!”
Вполне закономерно, что классическая теория влечений прекрасно работает, если в терапии перед нами стоит цель тщательного исследования глубинного устройства психического аппарата данного конкретного человека. (А в том или ином виде такого рода цель стоит перед нами всегда.)
Однако эта же самая теория влечений оказывается совершенно бесполезна и практически неприменима при работе с человеком, пережившим травму.
Главным образом потому, что в терапии травмы тщательное исследование глубинного устройства психического аппарата – это цель очень и очень отдаленного терапевтического будущего. Насущной же, актуальной и первостепенно важной задачей психоаналитически ориентированной терапии травмы всегда является
облегчение страданий человека здесь и сейчас.
Пришедший в кабинет психолога травмированный человек меньше всего интересуется тем,
почему он страдает? отчего его страдание именно такое, а не иное? какие переживания раннего детства обусловили именно такие отношения между его внутренними объектами? какие защитные механизмы должны быть переконфигурированы, чтобы он мог более адаптивно реагировать на внешние стимулы? Строго говоря, все это совершенно иррелевантные, надуманные и не относящиеся к делу вопросы при работе с выжившим.
При этом в психоанализе есть своя, хорошо продуманная, тщательно разработанная и апробированная Фрейдом на обширном клиническом материале, теория травмы. Она в некотором роде предлагает ответ на вопрос --
что происходит с человеком, если в какой-то момент жизни объективные требования реальной реальности превышают его психические возможности? Фрейдовская же (!) теория травмы ни разу и ни в чем не противоречит мэйнстримной психоаналитической теории влечений. Она просто качественно и принципиально
про другое.
Так, например, в 50-60 годах XIX века И.С. Тургенев писал романы, как будто постоянно отвечая и себе, и публике на вопрос:
какой он – герой нашего времени? Рудин, Лаврецкий, Литвинов, Инсаров, Базаров… В центре романов Тургенева всегда стоит яркий образ главного героя, причудливые перипетии внутренней жизни которого мы узнаем из текста романов. В свою очередь, Н.Г. Чернышевский, буквально в тоже самое время, в электрически заряженной атмосфере пред-реформенной России, как мы помним, ставит вопрос принципиально по-иному. Его интересует не
кто это? а
что делать?
Примерно в этом и заключается главное отличие теории влечений от теории травмы в психоанализе. Психоаналитическая теория влечений предлагает нам свою версию того,
какие мы, как устроен наш внутренний мир. В тоже самое время, параллельно теории влечений, психоаналитическая теория травмы в гораздо большей степени сосредоточена на освещении вопроса о том,
что делать, когда в этом нашем внутреннем мире вдруг случается самое что ни на есть реальное, а отнюдь не фантазийное “11 сентября”.
Именно об этом мы и будем подробно говорить
на очередном вебинаре из цикла “
Анатомия травмы”, который состоится 24 марта, в 18:00 мск, на платформе edunote.ru
***
Второй вебинар “
Анатомия травмы: раннее соблазнение и механизм последействия” можно посмотреть тут:
https://edunote.ru/course-331 (нужна регистрация и оплата). Отзывы участников можно прочитать здесь:
https://edunote.ru/review.php?331
Первый (бесплатный) вебинар цикла можно смотреть тут:
https://edunote.ru/course-316 А отзывы участников здесь:
https://edunote.ru/review.php?316
***
А вот ссылки на мои предыдущие тексты о травме в дайджесте edunote.ru:
---
Мария Кутузов, PhD |
dr.maria.kutuzov@gmail.com | +1-780-982-97-95
Вы можете стать участником актуальных вебинаров, смотрите
РАСПИСАНИЕ вебинаров
