Историк Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Питер Левенберг (также практикующий психоаналитик) предполагает, что особая восприимчивость немецкой молодежи к нацистской идеологии могла быть бессознательно связана с общей исторической травмой их младенчества. Левенберг отмечает, что высокий уровень смертности и низкая масса тела при рождении во время экономического коллапса 1917-1919 годов в Германии, вероятно, также указывают на то, что выжившие дети, родившиеся в этот период, были лишены физического питания. В этом уязвимом и решающем для развития возрасте дети того периода могли воспринимать своих недоедающих матерей и окружающую среду как "плохих" или травмирующих (вспомним у Андре Грина его "мертвую мать"), так же как ребенок с больным ухом может воспринимать свою мать как "плохую", несмотря на тот факт, что мать не несет ответственности за боль в ухе и может быть не в состоянии облегчить боль ребенка. По словам Левенберга, эти дети, теперь уже подростки, могли отреагировать на нацистскую идеологию грандиозности, чтобы справиться с продолжающимся влиянием общей детской травмы бедности и утраты.

Целое поколение после 1960-х, кажется, прошло через сильное эмоциональное движение от матрицы солдата к матрице антисолдата — вероятно, необходимый процесс, чтобы вызвать разрыв с прежними идентификациями. Как и в других обществах, деидентификация открывает ворота в другую матрицу, где допускаются и развиваются чувства стыда и вины, фундаментально унаследованные от поколения к поколению. За предшествовавшие поколения страдает следующее поколение: "Отцы едят кислый виноград, и у детей оскомина на зубах"

Солдаты, сражавшиеся в матрице, узаконивающей насилие до 1945 года, не смогли справиться с собственной разрушительной силой в послевоенный период.

"Жизнь многих детей войны была заражена дважды. Оно было определено опытом военного и послевоенного времени, а также первых двух десятилетий Федеративной Республики Германии".Первые 20 лет после Второй мировой войны по-прежнему определялись матрицей вернувшихся солдат и немецкими военными габитусами. Общество продолжало отрицать стыд и вину. Это было только в 1960-х годах , когда могло начаться развитие эмпатии. Только тогда следующее поколение могло начать сознательно и бессознательно чувствовать вину за совершенные преступления и перестать прятаться от мира из-за "коллективного стыда". Только тогда люди могли начать дистанцироваться от "нации", от своих родителей, своего окружения, армии и системы образования, меняя собственную матрицу.

Варианты: шизоидно-параноидная (а не депрессивная) попытка уйти от матрицы бывшего солдата. Сюда же входят мысли об отцеубийстве, мести родителям и иногда ярость осквернения. Но у многих немецких детей преступников можно наблюдать и обратное: идентификация (часто бессознательная) с тревогой родителя быть обвиненным в военных преступлениях приводит к подавлению всей истории табу солдатской матрицы. Как правило, расставание и дистанцирование от родителей в качестве попытки "очищения" является основной защитой от стыда и вины. Наконец, деидентификация также может быть более или менее бессознательной попыткой остановить патологию солдатской матрицы агрессии бесчисленных предыдущих поколений.

Процессы деидентификации являются одним из важнейших стимуляторов общественного развития. Деидентификация имеет такую же важную функцию разделения, как и в диаде мать-ребенок. Чем связнее матрица, тем сложнее отделение от матрицы солдата. Обсуждается предательство прежнего (посттравматического) поколения и возможная потеря "первобытной отцовской заботы". Отцы (а часто и матери), входившие в состав солдатских отрядов, разделявшие ужас военного опыта, ожидали солидарности со стороны следующего поколения.

Таким образом, мы можем понять, какое огромное психическое достижение совершило поколение, рожденное после войны, путем деидентификации матрицы немецкого солдата. Стыд, вина и сочувствие могут быть вновь представлены только молодым поколением.

Становится понятно, почему Моисей водил евреев по пустыне 40 лет, хотя сам путь из Египта в Палестину должен был занять несколько дней или недель: чтобы умерло поколение, помнившее рабство и родилось новое, не знавшее его.

На вебинаре "Группа и семья в регрессе" обсуждаем семью в тоталитарном обществе. На основе книги Вамика Волкана (Blind Trust) и статей Роби Фридмана ("Матрица солдата" и "Патология отношений человека и группы на войне").

Подробнее рассмотрим эти и другие вопросы на вебинаре 24 апреля

Текст статьи предлагается к регулярному циклу семинару "Человек и группа"
Бесплатное участие в прямом эфире на вебинаре - надо только зарегистрироваться
Доступ к записям всего курса или отдельного семинара - за оплату

---

Вы можете стать участником актуальных вебинаров, смотрите РАСПИСАНИЕ вебинаров